Что мешает делать инклюзию повсеместной практикой в образовании
О принятии равных людей, индивидуализации учебного процесса, системной поддержке учителей, интеллектуальных и финансовых ресурсах говорили участники дискуссии, организованной фондами «Нужна помощь» и «Абсолют-помощь».
Конвенция ООН о правах инвалидов, ратифицированная в России в 2012 году, признает инклюзивную форму образования единственной возможной. Закон об образовании в РФ предполагает, что родители имеют право выбирать любой тип учебного заведения для своих детей. Несмотря на это, инклюзивное образование в нашей стране далеко не повсеместно.
Инклюзия касается каждого
Рядом с каждым из нас живут разные дети: с физическими и ментальными особенностями, сироты, из неполных семей, с девиантным поведением. И коллектив в саду или школе должен быть устроен примерно так же, считает Мария Прочухаева, директор школы-интерната «Абсолют».
«Инклюзия — это модель всего мира, где дети с особыми потребностями живут рядом с обычными. И задача педагогов — знать особенности детей с разными диагнозами и уметь работать с ними, компенсируя эти дефициты», — говорит Прочухаева.
Александр Кондратюк / РИА Новости
В каждом классе любой школы есть дети с особыми образовательными потребностями. И это совсем необязательно дети с физиологическими или ментальными особенностями.
«Особая среда требуется и талантливому ребенку, иначе он не будет должным образом развиваться, — говорит Анна Тихомирова, руководитель психологической службы «Хорошколы». — Только вот чаще всего в школах нет соответствующей диагностики».
В «Хорошколе», например, выяснили, что половине учеников начальных классов нужно сидеть на шатающихся стульях, чтобы выдерживать 40-минутный урок и нормально учиться. Без движения они перестают воспринимать информацию, ведут себя деструктивно, срывают урок. Другим детям нужно, чтобы учитель не просто говорил, а еще и показывал наглядно.
«Такие потребности учеников необходимо удовлетворять. Иначе через пару лет эти школьники могут стать подростками с девиантным поведением. У большинства из нас в головах инклюзия – это пандус и ребенок на коляске, что крайне не верно. Инклюзия — это индивидуализация, чтобы каждый ребенок чувствовал себя способным учиться», — сказала Тихомирова.
Зачем обычному ребенку учиться в инклюзивном классе
Если ребенок с начальной школы учится в инклюзивном классе, это положительно сказывается на формировании его личности, считает Иван Боганцев, директор Европейской гимназии.
«В классе, где есть ребенок с особенностями развития, уровень агрессии понижается, а уровень эмпатии повышается. Обычные дети выигрывают от этого, у них развивают некоторые Soft skills, которые в противном случае могли бы не развиться», — говорит Боганцев.
Александр Кондратюк / РИА Новости
«Моя старшая дочь, которой сейчас 25, с 10 лет ездила в интегративный лагерь «Турград», потом стала там работать. Сейчас в этот же лагерь ездит и младшая. И я вижу, что у моих девочек способность принимать разных людей жизнеобразующая. Вокруг этой ценности строится вся их жизнь: куда бы они ни шли учиться, в какой тусовке ни общались бы, какую музыку бы ни слушали. И этой особенностью они отличаются от своих одноклассников», — рассказала Анна Тихомирова.
Мнимая и реальная инклюзия
Учитель, работающий в инклюзивном классе, должен обладать способностью принимать разных детей. Ольга Лизунова, выпускница программы Учитель для России и руководитель школы для детей сирот-инвалидов при Фонде дети.мск.ру считает, что ценностные установки – это первое, на что надо смотреть, отбирая учителей.
«Учителя должны понимать, принимать, что каждый ребенок – это норма, вне зависимости от того, есть у него семья или он сирота, есть у него психологические или физиологические отклонения или нет, приехал он из другой страны или всегда жил в этом городе», — говорит Лизунова.
Однако учитель — это массовая профессия, и сделать, чтобы абсолютно все на ценностном уровне всё правильно понимали — задача для нашей страны непростая. Решающую роль в школе играет директор, отметила Софья Розенблюм, руководитель психологической службы гимназии № 1540 (Московской технологической школы ОРТ), координатор инклюзивного образования.
«Инклюзивные школы работают хорошо, когда в этом заинтересовано руководство. Когда директор своим административным ресурсом поддерживает весь учебный процесс», — говорит Розенблюм.
И именно директор должен создавать ценностную среду в отдельной школе, считает Иван Боганцев. Объявить ценности, которыми руководствуется школа, и следовать им.
«Тогда те, кому ценности не нравятся, уйдут, те, кому нравится, наоборот, придут, — говорит Боганцев. — Как решить эту задачу глобально? Отбирать студентов в педагогические вузы через соответствующее ценностное поле. Проблема ведь не в том, что это сложная задача, ее просто никто не решает».
Александр Кондратюк / РИА Новости
Ольга Лизунова отметила, что в регионах с инклюзией дела идут совсем не так прогрессивно, как в Москве.
«Мои друзья-коллеги работают в деревенских школах по всей России и для них, если ребенок с особенностями попадает в класс – это огромная проблема. Благо и счастье такому ребенку, если учитель просто не будет обращать на него внимание в классе. Так что те паттерны поведения, прекрасные ценности, которые мы сейчас транслируем, дай бог, если принимают 10% людей», — сказала Лизунова.
Так происходит, потому что учитель остается один на один, без психологической, методической поддержки, с учеником, у которого особые потребности, И если он хороший человек, то ему ничего не остается, как стиснув зубы терпеть эту проблему, считает Софья Розенблюм. Сейчас многие, выполняя закон, думают, что достаточно не обижать ребенка, просто посадить его в классе и игнорировать.
«Нужно выстраивать систему поддержки учителей. В штате школы обязательно должны быть дефектологи, логопеды, нейропсихологи, чтобы учитель мог обратиться к ним за помощью. Но такая система может работать, только если она поддерживается администрацией школы», — сказала Розенблюм.
Где брать ресурсы
Обеспечивать в школе условия для инклюзивного образования – задача директора. И для этого требуются не только материальные ресурсы.
«В школах и детских садах должны еженедельно проводиться междисциплинарные собрания, совещания, объединения. Это источник интеллектуальных, информационных ресурсов, — говорит Мария Прочухаева. — Кроме того, есть курсы повышения квалификации, всевозможные научно-практические конференции, собственные исследования».
Также Прочухаева подчеркнула, что большим ресурсом для педагогов являются сами дети, со своими такими разными потребностями. «Если ребенок демонстрирует нам что-то, чего мы сами как учителя не знаем, это повод задуматься, как решить его проблему. Что-то почитать, найти выход», — говорит она.
Инна Иртегова, мама ребенка с аутизмом и представитель РОО помощи детям с расстройствами аутистического спектра «Контакт» отметила, что родители детей с особенностями – это тоже ресурс для педагогов.
«Родитель может быть хорошим помощником учителям, но, к сожалению, мы часто слышим, что родителей считают некомпетентными, и специалисты к ним не очень прислушиваются. Но мое пожелание, чтобы школа больше уделяла времени общению с родителями, они всё-таки лучше других знают своих детей», — сказала Иртегова.
Что касается финансирования инклюзивных проектов, то сейчас есть много способов его получить, отметила Полина Филиппова, исполнительный директор БФ «Абсолют-помощь».
«Два раза в год проходит конкурс президентских грантов, огромные средства выделяются в том числе на инклюзивные программы. Есть гранты мэра Москвы. Многие частные фонды, которые занимаются детьми с особенностями развития, тоже поддерживают разные проекты и программы», — говорит Филиппова.
О том, что мешает развиваться инклюзии в школах, обсудили на дискуссии, организованную фондами «Нужна помощь» и «Абсолют-помощь».
Полную запись трансляции можно посмотреть здесь.
